Руми, поэт-мистик, предложил человечеству совершенно особый взгляд на основы бытия. Будучи главой медресе в Конье, он, почтенный ученый, и не помышлял писать стихи, но встретив однажды дервиша Шамсаддина Табризи, проникся суфизмом и открыл в себе поэтический дар. В память о Шамсаддине Табризи Руми подписал именем «Шамс» большую часть своих газелей, вошедших в «Большой диван», одно из главных его творений.
Руми оставил человечеству, помимо огромного лирического «Большого дивана», три прозаических сочинения философской направленности — «Фихи ма фихи» («Внутри то, что внутри»), «Наставления» и «Письма». Однако визитной карточкой творчества этого поэта-суфия суждено было стать другому его произведению — «Маснави» («Поэма о скрытом смысле»). Эта поэма в шести частях состоит более чем из 50 тысяч строк, по объему превышает гомеровские «Илиаду» и «Одиссею», вместе взятые, и вдвое — «Божественную комедию» Данте. По форме «Маснави» представляет собой собрание притч, взятых из разных источников, а также пересказывающих или толкующих аяты Корана. Не случайно ее называли «Персидским Кораном», своеобразным переложением священной книги на персидский язык. «Маснави» по своему значению стоит в одном ряду с «Хамсе» Низами и «Гюлистаном» Саади.
Еще в средневековье великий Джами отозвался о великом суфии и этом его творении в том духе, что Руми, не будучи пророком, тем не менее явил миру священную книгу. Несколько веков спустя Мустафа Кемаль Ататюрк почтительно сказал: «Когда я посещаю мавзолей Руми в Конье, то чувствую дрожь и волнение в душе». А знаменитый психолог и философ Эрих Фромм, адепт так называемого гуманистического психоанализа, нашел в Руми своего предшественника: «Несмотря на то, что он жил восемь веков назад, именно в его работах можно найти первые всплески подсознательного и бессознательного — в этом смысле Руми можно назвать инженером духа человеческого». Современные философы-постмодернисты Гваттари, Делез, Бодрияр и Дерида также часто ссылаются на Руми. В современном исламском мире «Маснави» идет второй в списке наиболее читаемых и продаваемых книг — после Корана, разумеется. И в мировом списке бестселлеров, по версии Института Нобелевской премии, она тоже входит в первую десятку.
Притчи, иносказания «Маснави», благодаря их символичности, позволяют раскрывать через систему слов-знаков суть учения мистиков о Пути познания Бога. Кстати, Азад Яшар отмечает, что ему как представителю постмодернизма в азербайджанской литературе и большому почитателю Руми особенно по душе любовь суфиев к каламбурам и иным видам игры слов, позволяющим лаконичными, но емкими средствами выражать глубокие мысли в рамках ювелирно малого текста.
Время тоже любит «играть словами» подобно суфию, и судьба Руми стала тому примером. Само по себе слово «Маснави» означает «двустишие», так как эта поэма состоит из импровизированных двустиший, которые записывал за учителем его друг и помощник Хусамаддин Чаляби. Но это слово, благодаря популярности данной поэмы, давным-давно стало именем нарицательным. Как и слово «Мавлана», которое возникло как титул из уважительного обращения членов исламского тариката (течения) «мевлевия» к своему лидеру, дословно означая «наш господин».
Течение «мевлевия» правильнее было бы назвать суфийским орденом. Он был основан сыном Руми Веледом, но по иронии судьбы именно с его возникновением суфизм стал «костенеть», превращаясь из протеста против богословской догматики в самостоятельную догму, освященную авторитетом Руми. Сам великий поэт не чурался ритуальных плясок и, бывало, кружился в экстазе на улице, в окружении своих почитателей, под звуки рубаба и бубна. Но после его смерти орден «Мевлевия» постепенно превратился из братства ремесленников, торговцев, «базарного люда» в собрание элитарных кругов общества, а танцевальный ритуал канонизировался и впоследствии стал театральным представлением.
Учитывая все это, поэт-переводчик Азад Яшар, увлекшийся суфизмом еще в студенческую пору, пришедшуюся на 80-е годы прошлого века, отдал дань памяти Руми в этой книге не только работой над текстом. Будучи архитектором и серьезно занимаясь каллиграфией, он оформил обложку книги своей симметричной композицией, в которой четырежды обозначено слово «Мавлана», причем при вращении композиции оно повторяется снова и снова. Как объясняет сам поэт и художник, эта его композиция посвящена ритуальной пляске «крутящихся дервишей».
Азада Яшара еще в период его юношеского увлечения суфизмом неприятно задевал тот факт, что из всех языков народов СССР творчество Руми было более-менее полно переведено только на русский, между тем как духовное наследие этого мыслителя к тому времени было широко известно и в Африке, и в Японии, и в Китае, не говоря уже о европейских странах и США. Другим великим суфиям — Низами, Насими, Физули, Саади — в этом смысле повезло гораздо больше, а вот Руми на азербайджанский переводили до обидного мало. «5-6 притч в переводе Мамеда Аслана в 80-е — вот, практически, и все, что было у нас тогда из Руми, — с горечью рассказывает Азад Яшар, — да еще, насколько мне известно, сейчас Афаг Масуд взялась его переводить. Вот и все. И я решил исправить ситуацию, тем более что озвучить Мавлану на азербайджанском считаю большой честью для себя. И своим долгом».
Поначалу Азад Яшар собирался переводить из Руми понемногу, в промежутках между срочными делами, и потом когда-нибудь издать скромный сборник на собственные средства. Но в прошлом году ему неожиданно пришла помощь в лице атташе по культуре турецкого посольства Фатхи Гедикли, предложившего Азаду Яшару сделать выборочный перевод «Маснави» при финансовой поддержке ТУСИАБ под эгидой посольства. В Турции Руми почитают безмерно. Да, он писал в основном на фарси — лишь 2-3 рубаи и несколько газелей создал на тюркском, отчего и именуется в большинстве источников персидским поэтом. Тем не менее в одном из своих произведений он пишет: «Несмотря на то, что пишу на фарси, родом я турок».
Еще в 2004 г. Международный фонд Мавланы, базирующийся в Турции, внес в ЮНЕСКО инициативу об объявлении 2007-го Годом Руми. После подтверждения специалистами ЮНЕСКО масштабности наследия поэта и его мировой значимости это предложение фонда Мавланы было воплощено в жизнь.
Что знаменательно, этот же год объявлен ЮНЕСКО еще и Годом толерантности. Любой почитатель творчества Руми знает, что в произведениях этого поэта многократно повторяются буквально «один к одному» постулаты Всемирной декларации прав человека. Например, у Руми есть место, где он утверждает, что «Родина человека — это весь мир». Кстати, Азад Яшар ради срочной работы над переводами из Руми временно отложил в сторону другую крупную работу — перевод сборника мирового классического детектива. Он сам считает это очень символичным совпадением — мол, убийство и насилие отступили перед толерантностью.
Перевод «Маснави» Азад Яшар осуществлял не с фарси, а с турецкого, используя переводы из Руми, сделанные турецким исследователем и религиозным деятелем Шейхом Шафи, прожившим 96 лет (умер в 2005 г.) и всю жизнь изучавшим наследие поэта. Пригодилось Азаду Яшару и отличное знание наследия Руми, приобретенное еще в юности благодаря уже существовавшим тогда многочисленным переводам на русский язык, посредством которых он и познакомился с его творчеством. 29 глав из «Маснави» (от «Аллаха» до «Смерти») были переведены им на родной язык в рекордный срок — за четыре месяца. Вся семья поэта-энтузиаста помогала ему осилить этот огромный труд — жена и младший сын взяли на себя набор текста, а старший сын выступил в роли дизайнера обложки.
И вот на днях в культурном центре «Азерсун» состоялась презентация «Избранного из «Маснави». Книга пока издана тысячным тиражом (в дальнейшем его планируется увеличить). Между тем Азад Яшар уже работает над дальнейшими переводами из Руми, которые войдут ни много ни мало в шеститомник поэта на азербайджанском языке.